Меняется ли человек после тюрьмы? Что происходит с заключенными после тюрьмы

Меняется ли человек после тюрьмы?

Имеется три варианта ответа, и все они верны. Эти варианты зависят от того, кто, почему и как сел.

Если человек нормальный, да ещ и сел по беспределу или вообще ни за что, то он скорее всего изменится в лучшую сторону. В тюрьме нет места вранью, пустословию, не выполняемым обещаниям, беспочвенным обвинениям… За это строго наказываются или становятся изгоями. Чаще всего чертями. Такой человек, выйдя из тюрьмы, уже сможет держать ответ за свой базар и ничего лишнего нигде и никому не скажет.
Если человек склонен к преступлениям, неуравновешен, вспыльчив… то, как правило, из начинающего преступника в тюрьме он превращается в законченного.
Блатные, претендующие на воров в законе, и те, которые сами по себе, какими в тюрьму пришли, такими из не и выйдут. Они и до жили по понятиям, и во время отсидки живут по понятиям, и выйдут такими же. Это же относится и к козлам. Они как были козлами по жизни, так ими и останутся в тюрьме и после не.

Тюрьма сильно меняет сознание человека, ведь свобода нарушена, 4 стены, нет нормальных условий, плюс сокамерники. Нельзя заняться тем, чем нравится заниматься, ведь могут и не позволить. В любом случае психика будет испорчена, поэтому вряд ли тюрьма может исправить человека, она наоборот накладывает на него печать, он становится изгоем, отшельником, озлобляется на мир.
Конечно,ведь это не курорт!У этих людей очень портиться психика,и лучше это не провоцировать.
О это вопросик, ну скажу из опыта друга то после его отсидки в тюрьме он не поменялся в хорошую сторону, о наоборот стали все отварачиваться, неуровновешен, огресивен и т. д.
Меняется и очень сильно. Тюрьма — это школа жизни, с жесткими понятиями и с разным коридором… Люди пришедшие из мест заключения большие психологи, если конечно же у они до этого не были с неуравновешенной психикой. Зачастую меняются внешне:обычно у таких людей взгляд очень колючий, неприятный, многие приходят с выбитыми зубами, с отбитыми внутренними органами(почки), язвой желудка. Из-за плохих условий содержания у многих начинается туберкулез. Некоторые заключенные сами желают заболеть туберкулезом, чтобы провести некоторое время в больнице(кормят лучше, больше уход, нет издевательства сокамерников). Психика у таких людей уязвима,они озлоблены на мир. Им трудно найти уважение окружающих людей(если они в тюремной среде не являются авторитетами).
Мне кажется — это зависит от человека. Изначально человек слабый и безвольный после тюрьмы изменится только в худшую сторону. Психика такого человека уже разрушена. А вот, если с сильным духом и разумной головой, то изменится в лучшую сторону. После тюрьмы такой человек захочет жить с чистого листа.
Могу с уверенностью сказать, что многие люди после тюрьмы меняются в лучшую сторону. У меня есть знакомый парень, который после отсидки, спустя год женился и у него появился ребенок. Тоесть человек завел полноценную семью, работает, и об обратной дороге в тюрьму и не думает.
Я считаю очень важно, чтобы после того как человек освободился, его поддержали родные и близкие. Помогли ему в чемто. Чтобы он не чувствовал себя не нужным элементом.
Но есть конечно и те люди которые только так (как говорилось в одном известном фильме) украл, выпил, в тюрьму. Это уже пропащие люди, которых уже не спасш.

В своей прошлой я рассказывал об одном любопытном и показательном случае на работе и делился своими мыслями по поводу "уважения на зоне".

Кто не читал - ознакомьтесь сначала с текстом той статьи - это поможет лучше разобраться в сегодняшней. После публикации получил несколько вопросов от друзей, из них самым интересным показался такой: "Мне интересны причины, по которым именно эти "понятия" стали цениться у заключенных, и почему жизнь на зоне так быстро и сильно меняет человека?" На этом и хочу остановиться сегодня.

Давно установлено, что пребывание в заключении дольше 5-7 лет малоэффективно для исправления. Скорее, оно эффективно для закрепления человека в тюремном мышлении. И знаете почему? Потому что именно после 5-7 лет непрерывного пребывания в исправительном учреждении, в психике заключённого происходят необратимые изменения (любой соответствующий учебник подтвердит): тюремные ценности из навязанных ситуацией становятся истинно "своими", принятыми человеком. Это происходит из-за чудовищной агрессивности тюремной среды, её способности "проникать в подкорку". В одной статье читал мнение, что тюрьма для психолога - то же самое, что адронный коллайдер для физика: человеческие отношения доходят до крайних значений. Любой свежезаключённый испытывает мощнейший стресс от состояния несвободы, резкого сокращения личностного пространства и необходимости выстраивать отношения с людьми, которых он в своё окружение не выбирал. Принимай законы или будешь наказан, унижен а то и убит: надзирателями или такими же заключёнными как и ты. Психология группы подчиняет входящего в неё индивида, ему не остаётся ничего, кроме как принять местные ценности и чем быстрее он это сделает - тем больше шансов остаться целым и невредимым. Это не плохо и не хорошо - элементарному выживанию не до моральных вопросов.

Насчёт причин, по которым в тюрьме преобладают те или иные ценности.
В исправительных учреждениях царит кастовый строй, практически как в классической Индии, о которой нам рассказывали на уроках истории: есть лидеры (блатные, братва), есть рабочие (мужики) и есть неприкасаемые (петухи, обиженные). Скатиться из лидеров или рабочих в неприкасаемые сравнительно легко, а вот стать из неприкасаемого даже простым рабочим - практически невозможно. Отсюда и повышенная тюремная осторожность, взвешенность, вежливость, педантичность - ведь всего одна ошибка, заключающаяся даже в неосторожной фразе, может стоить очень и очень много. Любой опытный заключённый знает, что если люди, помещённые вместе в замкнутом пространстве, начнут конфликтовать, то пострадают абсолютно все, поэтому конфликты пресекаются на корню, а в ходу вежливость и спокойствие. Что не прощается, так это любые намёки на гомосексуализм, даже простая фраза "Иди ты на..." является поводом для жестокого наказания, потому что понимается буквально, а именно как предложение к нетрадиционному сексуальному акту.

Что ж, друзья мои, надеюсь я ответил ещё на пару вопросов о психологии заключённых. Призываю вас комментировать и задавать любые вопросы по теме. Возможно, напишу ещё несколько постов в продолжение, если вам будет интересно.

В России уголовное наказание в колониях отбывают свыше шестисот тысяч человек. Около трехсот тысяч россиян ежегодно выходит на свободу. Но в общество возвращаются далеко не все: проблемы с документами, работой, семьей, жильем мешают многим начать жизнь с чистого листа. Корреспондент РИА Новости выясняла, как устроена система реабилитации в нашей стране.

Застрять во "вчерашнем дне"

В 1995 году механик швейного производства Александр Тишкин, житель небольшого, развитого в советское время промышленного города Белово Кемеровской области, получил семь с половиной лет тюремного заключения за разбойные нападения.

"Когда начался разгул бандитизма на Кузбассе, я работал на швейном производстве, - вспоминает он. - В течение десяти месяцев не получал зарплату. Мне ничего не оставалось делать, кроме как уйти в криминал, чтобы добыть еду. Я себя не оправдываю, но других доступных вариантов не было".

Годы, проведенные в местах лишения свободы, он называет "потерянным временем": когда Тишкин вышел из тюрьмы, мир кардинально изменился, и он был человеком, застрявшим "во вчерашнем дне". Но хуже того - у Тишкина не оказалось и настоящего.

Пока он отбывал наказание, его мать продала мошенникам квартиру, в которой он был прописан. Полгода после освобождения мужчине пришлось доказывать, что он гражданин России: "С того адреса меня аккуратно "стерли": как будто я никогда там и не жил".

Но и после восстановления паспорта Тишкин столкнулся со стигматизацией: профессиональному механику и плотнику везде отказывали в приеме на работе. Служба безопасности каждой компании проверяла наличие судимости. Хотя и без документов, глядя на него, можно было сказать: сидел. "По глупости, сделал татуировки на руках", - рассказывает мужчина.

Первое время он жил с отцом в съемной квартире, а потом не стало и отца. Так он остался без друзей и семьи, определенного места жительства и работы.

"Меня глушило чувство одиночества. Но я не унывал. Мой характер сформировался за годы заключения: я долго думал о будущем и понимал, насколько опасно терять свободу", - утверждает Тишкин.

Порочный круг

В тюремном заключении отбывают наказание свыше шестисот тысяч россиян, рассказывает начальник отдела защиты прав человека в местах принудительного содержания Аппарата Уполномоченного по правам человека Алексей Юношев. Ежегодно на свободу выходит около трехсот тысяч из них.

Освободившимся выдают личные вещи, сухой паек и проездные документы. Паспорт можно вернуть, заплатив госпошлину в Сбербанке . Но за годы заключения многие забывают свои прошлые паспортные данные, и, соответственно, сталкиваются с проблемой восстановления документов, удостоверяющих личность. Это мешает претендовать на социальную и медицинскую помощь, утверждает правозащитник: среди заключенных высокий процент диагностирования серьезных заболеваний.

Но это не самая большая трудность, продолжает Юношев: бывшим заключенным сложно вернуться в общество, если разорваны их социальные связи. Начать жизнь с чистого листа также непросто: все упирается в многочисленные отказы в приеме на работу. Большинство арестантов получают разряды по рабочим специальностям, однако эти справки всегда штампованы ФСИН : показать их работодателю - потерять последние шансы на трудоустройство. Зачастую не доходит и до собеседования: многие бывшие заключенные не умеют составлять резюме и вежливо общаться по телефону, например, представляться в начале разговора.

Неготовность общества принять отбывшего наказание человека обратно приводит к тому, что бывший заключенный идет на рецидив, чтобы вернуться в более знакомую тюремную систему, либо находит утешение в наркотиках и алкоголе, резюмирует Юнашев.

РИА Новости / Виталий Аньков

Потерянная свобода

"Мне нужно было найти себя, и я отправился путешествовать по России", - вспоминает Александр Тишкин. За десять лет скитаний он побывал во всех крупных городах. В каждом из них он жил в центрах социальной реабилитации для бывших заключенных: "На любой остановке на столбах висят объявления о предложениях помощи людям, "попавшим в сложную ситуацию". Я как раз в такую ситуацию и попал", - говорит он.

Такие организации создаются на личном энтузиазме людей, как правило, имеющих опыт заключения. Успешный пример работы такого центра есть в Казани - им руководит Азат Гайнутдинов, член Общественной палаты Татарстана. В конце 90-х Гайнудтинов оказался в казанской ИК-2 на три года и восемь месяцев. Находясь там, он увидел, как люди вновь и вновь возвращались в колонию.

"В день, когда я освобождался, вместе со мной выходил бригадир цеха по имени Фарид. Я случайно обратил внимание на его глаза. Это были глаза потерянного человека. Я вдруг понял, что он совсем не рад освобождению и заметно нервничает, - рассказывает Гайнутдинов. - Вдруг он спросил меня: "А что делать дальше? Мне ведь идти совсем некуда". Меня посетила мысль: сколько же таких людей, которых никто и нигде не ждет после освобождения?".

В Татарстане отбывают наказание более 12,5 тысяч человек, из них ежегодно освобождается около четырех тысяч. Но в то же время, исправительные учреждения пополняются таким же числом заключенных, из которых более 65% - люди, получающие срок не в первый раз, говорит Гайнутдинов.

Главная задача центра - помочь освободившимся вернуться к полноценной социальной жизни. В огранизации работают юристы, психологи, и есть соглашения с муниципальными районами и представителями малого бизнеса о дальнейшем трудоустройстве подопечных. Содержание одного человека, в среднем, обходится в 20 тысяч рублей: в финансировании помогают благотворители. С 2015 года центр посетили почти полсотни человек, и большинство смогли найти работу, а некоторые - открыть свое дело.

Заключенные во время выпускных экзаменов в вечерней общеобразовательной школе

РИА Новости / Виталий Аньков

"Работа руками меняет сознание", - в свою очередь подчеркивает Станислав Елагин, директор питерского Обуховского профессионального училища №4. Это единственное в России заведение, где заключенные не только получают рабочие специальности, но и учатся психологии, конфликтологии, основам ведения бизнеса и планированию бюджета во время отбывания срока.

"К сожалению, как говорил один мой знакомый бывший начальник колонии, чем быстрее заключенные деградируют, тем легче ими управлять, - умные зэки никому не нужны, - рассказывает Елагин. - Но какими они выходят после того, как их сломали? Обозленными, полными мести. Они превращают жизнь близких в ад. Тюремную субкультуру впитывают их дети, чаще - мальчики. И уже целыми семьями они отправляются на зону".

По словам Елагина, сама возможность проявить свои таланты и получить признание меняет психологию заключенных: "Когда двое наших арестантов получили от модельера Вячеслава Зайцева грамоты за победу в конкурсе "Красиво шить не запретить", внезапно вся колония - больше тысячи человек - начала аплодировать. Они восприняли их награждение как личное признание, их самоуважение выросло".

Лучшие работы показывают родителям воспитанников, и те начинают гордиться детьми, продолжает директор училища. Сами бывшие заключенные так же осознают важность обучения: так, один из выпускников благодарил заведение за навыки работы за компьютером: "Я для своих детей не зэк, а авторитет, это дорогого стоит", - признавался он Елагину.

Исправительная колония в Приморском крае
РИА Новости / Виталий Аньков

"Посвященный Богу"

Александр Тишкин побывал не менее, чем в шести центрах реабилитации, пока, наконец, в 2015 году не попал в воронежский "Назорей" (в переводе с иврита - "посвященный Богу", прим. ред.), которым почти двадцать лет руководит пастор лютеранской церкви Святой Марии Магдалины Анатолий Малахов. Помогать заключенным Малахов решил, пока сам отбывал наказание.

Центр представляет собой несколько квартир, постояльцев до тридцати. Всего же за год программу проходит до ста человек. Они постоянно заняты: производят плитки, ступени, камины и даже иконы. В 2009 году Малахов открыл осетровую ферму: под нее перестроили заброшенный коровник в селе Ямное - вместо стойл появились бассейны, в которых начали растить редкую для региона рыбу. Партнером центра выступает государство: это полиция, ФСИН, миграционная служба, врачи.

"В "Назорее" принципиально иной, нежели в других центрах, подход к реабилитантам, - говорит Тишкин. - Обычно они выполняют только ту работу, которую дают. Все расписано, сделано за человека. И это не дает свободу выбора, не учит самостоятельности. Здесь мне дали найти работу по сердцу: я начал со швейного производства и смог восстановить свои навыки".

Постепенно Тишкин пришел к собственному производству изделий из дерева. Он начал с малого: во дворе он нашел палетку, выбрал из нее ольховые доски и смастерил рамку под фотографию. На продажу от нее он смог купить наждачную бумагу, а позже - и электроинструменты. Сейчас Тишкин делает своими руками шкатулки, кухонные наборы, полки для домашнего иконостаса - на что хватит фантазии заказчика.

"В центре я понял, что нужен на этом белом свете, что созидать для окружающих - значит, получить еще больше, чем отдал, - продолжает бывший заключенный. - Люди считают, что человек после тюрьмы остается преступником. Она действительно меняет, но у всех будут свои выводы. Чтобы не было рецидивов, нужно быть немного добрее друг к другу, и доносить, что человек может быть полезным другим. И тогда, рано или поздно, он сам станет лучше".

МОСКВА, 11 сен — РИА Новости, Лариса Жукова. В России наказание в колониях отбывают свыше шестисот тысяч человек. Около трехсот тысяч россиян ежегодно выходят на свободу. Но в общество возвращаются далеко не все: проблемы с документами, работой, семьей, жильем мешают многим начать жизнь с чистого листа. Корреспондент РИА Новости выясняла, как устроена система реабилитации в нашей стране.

Застрять во "вчерашнем дне"

"Когда начался разгул бандитизма на Кузбассе, я работал на швейном производстве, — вспоминает он. — В течение десяти месяцев не получал зарплату. Мне ничего не оставалось делать, кроме как уйти в криминал, чтобы добыть еду. Я себя не оправдываю, но других доступных вариантов не было".

Годы, проведенные в местах лишения свободы, он называет "потерянным временем": когда вышел из тюрьмы, мир кардинально изменился, и он оказался человеком, застрявшим "во вчерашнем дне". Но хуже было то, что у Тишкина не было и настоящего.

Пока он отбывал наказание, его мать продала мошенникам квартиру, в которой он был прописан.
Полгода после освобождения мужчине пришлось доказывать, что он гражданин России: "С того адреса меня аккуратно "стерли", как будто я никогда там и не жил".

Но и после восстановления паспорта Тишкин столкнулся со стигматизацией: профессиональному механику и плотнику везде отказывали в приеме на работу. Служба безопасности каждой компании проверяла наличие судимости. Хотя и без документов, лишь посмотрев на него, можно было сказать: сидел. "По глупости сделал татуировки на руках", — рассказывает мужчина.

"Меня глушило чувство одиночества. Но я не унывал. Мой характер сформировался за годы заключения: я долго думал о будущем и понимал, насколько опасно терять свободу", — говорит Тишкин.

Порочный круг

В тюремном заключении отбывают наказание свыше шестисот тысяч россиян, рассказывает начальник отдела защиты прав человека в местах принудительного содержания Аппарата Уполномоченного по правам человека Алексей Юношев. Ежегодно на свободу выходят около трехсот тысяч из них.

Освободившимся выдают личные вещи, сухой паек и проездные документы. Паспорт можно вернуть, заплатив госпошлину в Сбербанке. Но за годы заключения многие забывают свои прошлые паспортные данные и впоследствии сталкиваются с проблемой восстановления документов, удостоверяющих личность. Это мешает претендовать на социальную и медицинскую помощь, утверждает правозащитник, а ведь у многих заключенных диагностированы серьезные заболевания.

Но это не самая большая трудность, продолжает Юношев, бывшим заключенным сложно вернуться в общество, если разорваны их социальные связи. Начать жизнь с чистого листа также непросто: все упирается в многочисленные отказы в приеме на работу. Большинство арестантов получают разряды по рабочим специальностям, однако эти справки всегда со штампом ФСИН. Показать их работодателю — значит потерять последние шансы на трудоустройство. Зачастую не доходит даже до собеседования: многие бывшие заключенные не умеют составлять резюме и вежливо общаться по телефону, например представляться в начале разговора.

Неготовность общества принять отбывшего наказание человека приводит к тому, что он либо идет на рецидив, чтобы вернуться в более знакомую тюремную систему, либо находит утешение в наркотиках и алкоголе, резюмирует Юношев.

Потерянная свобода

"Мне нужно было найти себя, и я отправился путешествовать по России", — вспоминает Александр Тишкин. За десять лет скитаний он побывал во всех крупных городах. В каждом из них он жил в центрах социальной реабилитации для бывших заключенных: "На любой остановке на столбах висят объявления о предложениях помощи людям, "попавшим в сложную ситуацию". Я как раз в такую ситуацию и попал", — говорит он.

Такие организации создаются на личном энтузиазме людей, как правило, имеющих опыт заключения. Успешный пример работы такого центра есть в Казани. Им руководит Азат Гайнутдинов, член Общественной палаты Татарстана. В конце 90-х Гайнудтинов оказался в казанской ИК-2 на три года и восемь месяцев. Находясь там, он увидел, как люди вновь и вновь возвращались в колонию.

"В день, когда я освобождался, вместе со мной выходил бригадир цеха по имени Фарид. Я случайно обратил внимание на его глаза, это были глаза потерянного человека. Я вдруг понял, что он совсем не рад освобождению и заметно нервничает, — рассказывает Гайнутдинов. — Вдруг он спросил меня: "А что делать дальше? Мне ведь идти совсем некуда". И меня посетила мысль: а сколько же таких людей, которых никто и нигде не ждет после освобождения?".

В Татарстане отбывают наказание более 12,5 тысячи человек, из них ежегодно освобождаются около четырех тысяч. Но в то же время исправительные учреждения пополняются таким же числом заключенных, из которых более 65% — люди, получающие срок не в первый раз, говорит Гайнутдинов.

Главная задача центра — помочь освободившимся вернуться к полноценной социальной жизни. В организации работают юристы, психологи, есть соглашения с муниципальными районами и представителями малого бизнеса о дальнейшем трудоустройстве подопечных. Содержание одного человека в среднем обходится в 20 тысяч рублей: в финансировании помогают благотворители. С 2015 года центр посетили почти полсотни человек, и большинство смогли найти работу, а некоторые — открыть свое дело.

"Не зэк, а авторитет"

"Работа руками меняет сознание", — подчеркивает Станислав Елагин, директор питерского Обуховского профессионального училища №4. Это единственное в России заведение, где заключенные не только получают рабочие специальности, но и обучаются психологии, конфликтологии, основам ведения бизнеса и планированию бюджета во время отбывания срока.

"К сожалению, как говорил один мой знакомый бывший начальник колонии, чем быстрее заключенные деградируют, тем легче ими управлять, ведь умные зэки никому не нужны, — рассказывает Елагин. — Но какими они выходят после того, как их сломали? Обозленными, полными мести. Они превращают жизнь близких в ад. Тюремную субкультуру впитывают их дети, чаще мальчики. И уже целыми семьями они отправляются на зону".

По словам Елагина, сама возможность проявить свои таланты и получить признание меняет психологию заключенных: "Когда двое наших арестантов получили от модельера Вячеслава Зайцева грамоты за победу в конкурсе "Красиво шить не запретить", внезапно вся колония — больше тысячи человек — начала аплодировать. Они восприняли их награждение как личное признание, их самоуважение выросло".

Лучшие работы показывают родителям воспитанников, и те начинают гордиться детьми, продолжает директор училища. Сами бывшие заключенные тоже осознают важность обучения: так, один из выпускников благодарил заведение за навыки работы с компьютером: "Я для своих детей не зэк, а авторитет, это дорогого стоит", — признавался он Елагину.

"Посвященный Богу"

Александр Тишкин побывал не менее чем в шести центрах реабилитации, пока, наконец, в 2015 году не попал в воронежский "Назорей" (в переводе с иврита — "посвященный Богу". — Прим. ред.), которым почти двадцать лет руководит пастор лютеранской церкви Святой Марии Магдалины Анатолий Малахов. Помогать заключенным Малахов решил, пока сам отбывал наказание.

Центр представляет собой несколько квартир, где живут до тридцати постояльцев. Всего же за год программу проходят до ста человек. Они постоянно заняты: производят плитку, ступени, камины и даже иконы. В 2009 году Малахов открыл осетровую ферму. Под нее перестроили заброшенный коровник в селе Ямное — вместо стойл появились бассейны, в которых начали растить редкую для региона рыбу. Партнером центра выступает государство: это полиция, ФСИН, миграционная служба, врачи.

"В "Назорее" принципиально иной, нежели в других центрах, подход к реабилитантам, — говорит Тишкин. — Обычно они выполняют только ту работу, которую дают. Все расписано и продумано за человека. И это не дает свободы выбора, не учит самостоятельности. Здесь мне дали возможность найти работу по сердцу: я начал со швейного производства и смог восстановить свои навыки".

Мало того что на счету рецидивистов - почти половина всех совершаемых в стране преступлений, так преступления эти, как правило, совершаются в первый год после освобождения. Психолог Алла Дзялянская, которая работала с осужденными по проекту Красного Креста, отмечает, что у определенной категории заключенных представление о будущем - это черная дыра и панический страх. Так стоит ли удивляться рецидивам и, главное, как уменьшить их количество?

Дважды совершивший попытку суицида осужденный "просто хотел стать каменщиком"

Мотивы совершения повторных преступлений, понятно, могут быть разными. На прошлой неделе эксперты в этой области встретились за круглым столом, где и прозвучала ясная мысль: чтобы рецидивов стало меньше, к освобождению заключенных нужно готовить - и психологически, и практически.

Как рассказали TUT.BY в пресс-службе МВД, по состоянию на 1 марта в исправительных учреждениях Беларуси находятся 29 476 заключенных. В целом по стране наблюдается числа преступлений (-16,3%) среди лиц, имеющих судимость. И тем не менее именно на счету рецидивистов - каждое третье убийство и умышленное причинение тяжких телесных повреждений, две трети разбоев, более половины грабежей, краж, угонов транспортных средств, изнасилований, а в целом - почти половина всех преступлений. Особенно актуальна эта проблема для Минской, Могилевской и Брестской областей.

Психолог Алла Дзялянская ,которая работала с осужденными в исправительных учреждениях открытого типа (в Могилевской области), рассказала, почему, по ее мнению, заключенных важно не только наказывать: "Каждый второй рецидив осуществляется на протяжении первого года (после отбытия наказания. - TUT.BY ). Это как раз период адаптации. (У заключенных. - TUT.BY ) должна быть картинка позитивного будущего, должна быть маршрутная карта. Они должны понимать, что вот это время, в которое они оказались здесь (в тюрьме. - TUT.BY ), - это как раз время для размышления".

Результаты анкетирования психологом заключенных в учреждениях Могилевской области (приняло участие порядка 60 человек) показали, что из тюрьмы люди выходят в жизнь, как минимум, с большим знаком вопроса. Судя по анкетам, самый распространенный их страх - страх будущего. Больше всего осужденных беспокоит низкий социальный статус, прямое отношение к алко-, наркозависимости, чувство усталости, одиночества, злости и раздражения. Часто опрошенных волновали и такие вопросы: "как сохранить и укрепить здоровье?", "как создать семью и сохранить ее?", "как стать уважаемым человеком, с которым считаются?", "как и где получить образование?". Простые, казалось бы, вопросы. Да только кто им на них ответит?

Психолог Алла Дзялянская рассказывает, что ярким примером того, как важна для осужденных поддержка, для нее стала история одного из них: от безысходности молодой человек сумел в течение полугода совершить целых две попытки суицида. "У него - незаконченные 9 классов. Отец его - армянин, лицо кавказской национальности. Его часто провоцировали, а он, человек с неустойчивой психикой, поддавался на провокации, срывался, это было чревато постоянными наказаниями. А у него в жизни, как оказалось, была такая простая мечта - стать каменщиком. Послушаешь и подумаешь: неужели это так много? Неужели мы не можем ему в этом помочь? Сейчас он стал учиться, бабушка стала его поддерживать, нашлись друзья-волонтеры, которые принимали его таким, какой он есть ".

Осужденным недостаточно просто сказать "веди себя хорошо", добавляет специалист. "Даже если человек адекватный, он может эмоционально на что-то отреагировать. Надо развивать не его эмоции, а его здравое начало. Для этого осужденным необходим доступ к качественному образованию, которое позволит выйти в жизнь с определенной специальностью", - говорит психолог.

"Шведские заключенные ощущают, что их лишили свободы, но не гражданских прав"

Бывший осужденный Андрей Бондаренко считает, что сегодня пенитенциарная система Беларуси "нисколько не озабочена тем, что будет делать освободившийся заключенный и как продолжит свою жизнь на свободе".

"Есть категория заключенных, которые, оказавшись на свободе, остаются один на один со своими проблемами. Единственный выход для большинства из них - вновь возвратиться в тюрьму или свести счеты с жизнью. В моей практике заключенного было немало случаев, когда заключенные просили администрацию оставить их в колонии. Представьте себе, человек провел в заключении 7-8 лет, ему выдают на руки суточные в пределах 8 тысяч рублей и деньги на проезд до дома - в среднем 15 тысяч рублей. И после этого заключенного отправляют на все четыре стороны. Вспоминают о нем только тогда, когда ему необходимо явиться на отметку в РОВД. Если нет родственников и друзей, шансы такого человека остаться на свободе равны нулю. Но даже если есть родные и близкие, бывший заключенный ощущает свою никчемность и несостоятельность. Он не может устроиться на работу, не может влиться в жизнь, а его социальный статус практически не дает возможности реализоваться".

В пример заботы о заключенныхБондаренко ставит опыт Швеции. "Там, к примеру, заключенных за несколько месяцев начинают готовить к освобождению. В работе участвуют психологи и педагоги, служба тюрем и условного освобождения. Службы в тюрьмах направлены на то, чтобы помочь заключенным адаптироваться в обществе после освобождения и предотвратить нежелательные последствия нахождения в заключении, - говорит он. - Условия содержания в той же Швеции выстроены таким образом, что человек не чувствует себя ограниченным в своих правах - свидания 4-5 раз в месяц (у нас 3-4 в год), наличие телевизоров в одноместных камерах (1 на 150-200 человек), заработная плата 800-1500 долларов в месяц (5-40 в Беларуси), спорт, обучение и т.д. За время, проведенное в тюрьме, шведские заключенные ощущают, что их лишили свободы, но не гражданских прав".

Интересный факт: в шведских тюрьмах полностью отсутствуют ШИЗО (штрафные изоляторы) и карцеры, "потому что шведских заключенных запрещено… наказывать". "По мнению шведов, наказание не ведет к исправлению. В то время как у нас вся система построена исключительно на наказании, причем степень наказания выбирает администрация учреждения, в которой провинился заключенный. Отсюда и рецидивы, и суициды , - говорит Андрей Бондаренко. - Необходимо полностью менять систему исправления внутри колоний и тюрем, создавать реабилитационные службы и центры. В том числе нужна и переподготовка администраций колоний".

После 10 лет отбывания наказания осужденный не может приготовить себе еду

Александр Кралько , заместитель начальника управления по организации исправительного процесса Департамента исполнения наказаний МВД (ДИН МВД), считает, что готовить осужденных к освобождению действительно нужно. Психологи и инспекторы по трудовому и бытовому устройству, которые сейчас работают в колониях и тюрьмах, по его словам, начинают готовить осужденного к освобождению за полгода: собирают группы осужденных и проводят тренинги. Например, по трудоустройству: рассказывают, как им себя вести при устройстве на работу, как нужно презентовать себя, свои умения, навыки, которыми он обладает.

"Либо, если он ничем не обладает, рассказывают, куда ему можно пойти обучаться, как стать на учет в центр занятости, - рассказывает Кралько. - Существуют школы в исправительных учреждениях, правда, не во всех, и профессиональные навыки какие-то минимальные даются. Но не каждая организация, не каждый индивидуальный предприниматель потом возьмет к себе на работу бывшего осужденного, потому что всегда есть опасение: "Это бывший осужденный" .

Не всегда удается помочь и внутри исправительного учреждения: "У нас есть психологическая служба, которая занимается в том числе подготовкой к освобождению. Но существует нюанс: сотрудничество осужденного и психолога исправительного учреждения, когда психолог тоже ходит в форме, носит погоны, является, пусть даже на первый взгляд, незаметным, но барьером", - говорит Кралько, добавляя, что эффективней, возможно, будет работа гражданских лиц с осужденными.

Однако психология - психологией, а после освобождения, продолжает Кралько, наиболее остро у осужденных стоит вопрос бытовой - "как распоряжаться своими деньгами?" и "как приготовить себе еду?".

"Мы были на конференции в Германии. У них есть позитивный опыт (по адаптации заключенных. - TUT.BY ). Они обучают осужденных самому элементарному: как совершить покупку в магазине, имея ограниченные средства. Они должны воспользоваться этими средствами рационально, чтобы оплатить и коммунальные услуги, и съем квартиры, и купить вещи необходимые, и обеспечить себя предметам личной гигиены, и продуктами питания. Самое элементарное, чего не может сделать осужденный, особенно после 10 лет отбывания наказания, - это приготовить себе еду. В лучшем случае - пошел в магазин, купил себе сосиску и сварил. Отсюда возникают потом медицинские проблемы. В Германии элементарно показывают , как сварить суп, приготовить кашу, пожарить мясо".

По мнению Александра Кралько, в таком подходе есть и определенная опасность - сделать из заключенных иждивенцев. "В настоящий момент, когда осужденный находится в местах лишения свободы, он получает трехразовое питание, его вещи стирают, его постельные принадлежности меняют. Они практически сами для себя ничего такого не делают" , - говорит специалист.

Некоторые специалисты, с которыми пообщался TUT.BY, отмечали, что все-таки стоит не столько бояться сделать из заключенных иждивенцев, сколько думать о том, что мы вообще можем их потерять как граждан. "Наша страна сегодня - с естественной убылью населения: часто после выхода из исправительных учреждений осужденные уезжают из Беларуси на заработки. Постоянно, постоянно уезжают. Не факт, что они там хорошо устраиваются, но ведь мы могли бы им тоже что-то предложить", - заявил TUT.BY один из экспертов круглого стола.

Сергей Болтрушевич , координатор программ Представительства Международной Федерации Обществ Красного Креста и Красного Полумесяца по Беларуси, рассказал, что к адаптации заключенных активней должны подключаться и ведомства. В одном из исправительных учреждений Могилевской области “мы (Красный Крест. - TUT.BY ) помогли открыть вечернюю школу, где осужденные могут заниматься, помогли оборудовать класс, предоставили компьютеры. Но недостаточно оборудовать класс, должны быть возможности в плане обеспечения преподавателями. В Европе, как минимум, доступ к интернету есть в исправительных учреждениях , - говорит эксперт. - Надо еще договариваться с Минобразования, чтобы они тоже взяли осужденных под свое крыло. Это часть их работы. Осужденные так же, как и остальные граждане, имеют право на работу, на образование, на здравоохранение. Надо добиться, чтобы все службы заработали и в системе исполнения наказаний”.